Утром я проснулся от того, что трусы были мокрые, я в изумлении, что со мной ни когда такого не было, чтобы я обмочился в постель. Все спали и я сгорая от стыда и коря себя за такую, как я считал позорную случайность, потихоньку собрал простынь и побежал на речку. Там как мог простирал бельишко, развесил на "купалке"и лёг в чём мать родила на траву, ждать пока высохнет и незаметно уснул. Проснулся от звука горна, я уже было хотел встать,когда услышал приглушенное хихиканье. Я вскочил и быстро напялил чуть непросохшие трусы. Топот убегающих шагов и вновь тишина.Интересно, кто это был, из лагеря вряд ли, горн побудки был только что, значить деревенские. Собрав простынь, я побежал в лагерь на утреннюю зарядку. Но ко мне подошёл дежурный и сообщил что меня ждёт новый директор, там уже была Лилька и другие дети. Зашёл директор, мышцы натренированного человека, так и играли под лёгкой материей спортивной футболки, со шнурком вместо пуговиц. Он смотрел он на детей таким ласковым взглядом, что моментально вызывал к себе доверие. Видно что он любил людей и выбранная им работа приносит ему огромное удовлетворение. Разговор сразу пошёл по запланированному им плану, а дети в его присутствии, почувствовали себя как со своими давно знакомыми, или даже родителями. Директор сказал, что всех вас, тайно выбрали одноотрядники и согласны вас слушаться. Потом по карте обсудили маршрут и место ночёвки, а их две. Вопросы с едой ,палатками и остальной белибердо́й, директор взял на себя. На утро почти 150 человек выступили в поход. Где достали столько амуниции, меня вопрос мало интересовал, но она видно была уже неоднократно использована. Мы шли в основном лесом, встречались и поля, но всё время в поле зрения реки Иня. Сделав два привала на обед и несколько на отдых, к вечеру мы прибыли на красивую лужайку, где её прижимал к реке лес, уже слегка потемневший. Но самое главное, на ней уже стояли палатки, с надписями для кого, вкопанные столы с лавочками и небольшой площадкой в середине. Вовсю коптили две солдатские кухни с молодыми поварами в белых колпаках, наверно солдат. Стоял так же солдатский автомобиль, похожий на автобус, но с закрытыми окнами и рупором играющим бравурные марши. Деревянные туалеты виднелись в лесу и всё это напоминало военный бива́к. Глядя на всё это, я сразу сообразил, что у нашего директора хорошие связи с войсками. В чём я скоро убедился, когда после ужина солдатского варева и чая, сидя у большого костра, директор сам нам рассказал, что был спортсменом, выступал по самбо за военный клуб СКА, но время это то что бежит без остановки и неожиданно напоминает тебе о возрасте, тогда, когда ты его ещё не чувствуешь, но о будущем позаботится пора, иначе будет поздно. Утром я как всегда побежал, бежать приходилось по незнакомым местам, но я не боялся заблудится, так как карта местности, у меня, я сам не понимал как это и от чего, сама собой складывалась. Возвращаясь, я заметил нашего директора, он бы одет в куртку самбиста и проделывал различные "кульбиты", видно что тренируется. Я тихо, чтобы он не заметил, побежал на бивак. По музыке и манящему вкуснятиной запаху, разносившемуся на большое расстояние, можно безошибочно было определить место стоянки. Дети уже встали и в ожидании завтрака, занимались своими делами. Где-то достали рыболовные снасти и несколько мальчишек собирались на ловлю рыбы, Рыбалка и собирание грибов, были самыми любимыми моими занятиями. Я уже было собрался идти к ним, как меня окликнула Лилька:-" Слушай Юр, а ты не хочешь пойти в лес, может уже грибы есть"-"Да я вообще-то хотел на рыбалку с пацанами"- ответил я. С прошлого раза, когда со мной случилась эта проблема, я как-то чурался Лильки. Во мне как бы боролись двое и оба я, один тянулся всей душой к Лильки, а другой стыдил меня, правда не знаю за что, но от греха подальше, я решил от Лильки дистонироваться подальше. Видно что и она своим женским чутьём что-то заподозрила и поджав губки, резко повернувшись, побежала к девочкам, расставляющими тарелки и кружки. То ли свежий воздух так на меня повлиял, то ли походная обстановка, но солдатская каша с тушёнкой, мне показалась райским лакомством. И когда солдатик-повар крикнул:-"Ну кому ещё добавки,"- я был один из подбежавших со своей миской. Сытые и напившись чаю, я с ребятами отправился ловить рыбу, с нами был и всё показывал директор.:-"Вот смотрите"-сказал он-"Здесь ответвление реки очень быстрое и поплавок не нужен. Насаживаете на крючок хлеб и забросив наживку, ведёте удилище против течения и вот, он выдернул и на крючке заплясал довольно приличных хариус. Возглас одобрения и недоумения вырвался из уст ребят. До обеда мы наловили столько рыбы, что повара её приготовили на ужин и все рыбаки наелись рыбы вдо́сталь. Даже давали тем кто не рыбачил. Уже вечером,сидя на скамейке у костра, я обнаружил сидящую рядом Лильку, она сидела рядом со мной и смотрела на огонь, делая вид, что меня не замечает. По её лицу кувыркались блики костра, она сидела и смотрела невидящим взглядом на костёр так, как будто бы где-то была не с нами, то ли вращалась в каком-то тумане, или витала в облаках. Я смущаясь коснулся её плеча, она посмотрела на меня безразличным взглядом, у меня какой-то комок образовался внутри, который вызвал какую- болезненную форму тоски. Я даже открыл рот чтобы что-то сказать, но тут она словно очнулась и улыбаясь ласково посмотрела на меня. Тут же я проглотил этот комок и душа моя запела. "Может на берег пойдём ?"-спросила Лилька и тряхнула головой так, что её волосы рассыпались по спине и плечам. "Да я с удовольствием"-радостно ответил я и мы взявшись за руки ушли от костра. Чем хорош был лагерь, тем что в школе бы сразу прилепили бы какую-нибудь обидную кличку, а здесь ни кому до тебя дела нет. Конечно целоваться в открытую ни кто не будет, но на наше поведение с Лилькой ни кто внимания не обращал. Потому как кто хотел, так же как и мы нашёл себе пару.Мы сидели с ней на краю берега, серебро луны стелило нам дорогу к ней по водной глади. Тишину нарушали только музыка в доли лагеря, да плеск рыбёшек, спасающихся от прожорливых окуней. Мы сидели, молчали, как бы желая подтвердить неписанное утверждение, что на бегущую воду можно смотреть бесконечно. И если бы не комары, а говорят что кусаются только самки, видно от зависти, они с остервенением набросились на нас. И нам приходилось всё время махать веточкой, отгоняя надоедливых насекомых. Может костёр разжечь"- спросил я Лильку, травы накидаем, пойдёт дым и эти кровососы отстанут. Она молча кивнула головой в знак согласия и я стал собирать хворост. Натаскав небольшую кучку, я поджёг и веселые язычки пламени, закружились в адском танце, перескакивая с одной веточки на другую, пожирая их, чтобы потом превратить в пепел. "Всё-таки интересная штука жизнь"- нарушил я молчание-"Вот видишь, огню чтобы жить, нужно кого-то убить, т. е. съесть. Хищнику так же, нужно кого-то съесть, чтобы жить. Другим животным нужно съесть траву или ещё какой-то подножный корм, чтобы опять жить. И человеку тоже нужно кого-то, или что-то есть. Человек разумный, зная что можно так и всё съесть, он начал выращивать себе различную еду. Китайцы вон едят всё что ползает, ходит, летает и плавает, потому как их много, а мир не такой уж большой как кажется. Вот они и разбегаются по миру, им наверно в своей стране еды не хватает." Я ещё как-то хотел свою философскую мысль продолжить, но горн нас вернул к действительности. Я попинал костёр в воду, он недовольно зашипел, выпустив пар и гаснувшие искорки на хворосте. Высунулась огромная рыбина, видно захотела посмотреть , кто там нарушает её идиллию. Взявшись за руки, мы тихо побрели на звуки видно уже последнего танца перед отбоем. Её тёплая и мягкая ладошка, лежала в моей уже немного мозолистой от тренировок довольно жёсткой ручище, как мне казалось. На следующее утро, после завтрака, бивак снялся и отправился восвояси в лагерь. К веру уставшие, но довольные испытанными приключениями, ведь впечатления у каждого были свои и одно общее. Теперь была что рассказать и было что написать в письмах. У директорского кабинета выросла очередь, так как директор всем разрешал звонить и многие хотели поделится о первом в жизни походе. Так закончилось и это событие и возможно оно оставило неизгладимый след в жизнях детворы.